Как они не замечают, что Вера - это и есть Гумберт?!
Humbert = HUM + BERT ~ motor HUM VERA.
Весь мир стал жертвой мистификации. Во-первых, все считают, что "Лолита" - это репортажный нарратив. Во-вторых, они считают, что автор книги - Владимир Набоков, отразивший свои мужские извращённые фантазии. Я терпеть не могу эту книгу, потому что её воспринимают прямолинейно. Никто не понимает её авторский замысел. Это фокус, на котором все обманываются. Кроме Акопяна.
На самом деле "Лолита" - книга-перевёртыш. Это шарада, где надо всё менять местами.
Владимир Набоков (транспонируем) - не автор книги, а её главный персонаж. Это его имя вынесено на обложку. Это его в детстве звали Lodita. Поэтому название книги набрано сверху, а имя автора внизу.
Главный автор книги - Вера Набокова. И повествование ведётся от её лица.
Добродушный, но ненавистный отчим Гумберт, взявший на себя функции мужа, это (транспонируем) - злая, но любимая жена, взявшая на себя функции матери.
Юридически беспомощная, но шустрая девочка Lolita - это юридически состоятельный глава семьи, но немощный в быту пожилой господин, которого называли Lodita в далёком детстве.
Это Вера возила Набокова по Америке и мучила. Муж воспринимал её как сплошной шум мотора: днём тарахтит за рулём, вечером тарахтит на ухо, ночью храпит, как трактор. Он доводил её до отчаяния. Это она грозилась, что окажется в сумасшедшем доме, что убьёт кого-нибудь, что в конце концов застрелит этого великого писателя в халате. Она купила пистолет не чтобы защищать мужа, а чтобы запугивать его - заставлять работать, угрожать, что пальнёт, если он применит силу. Владимир был в два раза тяжелее жены, а это был невменяемый аутист.
Она постоянно допрашивала, что у Набокова на уме, и разузнала: он мечтает, чтобы его похитил какой-нибудь драматург и использовал, как литературного раба, писать порнороманы. Или чтобы её задавила машина. Она подняла его на смех. Они долго хохотали, а потом решили разыграть, что это уже случилось. Набоков стал литературным рабом при Вере. Она была автором идеи "Лолиты", по крайней мере - феминистского уклона. Она была и соавтором книги, причём на всех этапах. Бедняга изнемогал, потому что было очень трудно работать. После отравления зарином, Набоков стал уже не просто чудаком, а тяжёлым инвалидом с деменцией. Он понимал, что должен работать, но не мог. И не хотел. Он хотел на пенсию. После того, как он мучительными усилиями добился эмиграции, вывез семью в США (а не бросил, как ему предлагали) - он хотел выйти на заслуженный отдых. Он понимал, что "Лолита" вызовет скандал, и в тюрьму посадят не жену, а его. Где он сразу погибнет. Владимир даже пытался сжечь рукопись, но его самого спалили.
Вера сказала, что скорее самого Владимира задавит машина, а не её. Потому что она водила его под ручку. Так появилась идея смерти Шарлотты.
CHARLOTTE HAZE ~ SIRIN + LODI + HAZEL EYES.
Впрочем, ему нравилась эта игра. Так жить гораздо интереснее.
"Помню день, во время нашей первой поездки - нашего первого круга рая, - когда для того, чтобы свободно упиваться своими фантасмагориями, я принял важное решение: не обращать внимания на то (а было это так явно!), что я для нее не возлюбленный, не мужчина с бесконечным шармом, не близкий приятель, даже вообще не человек, а всего только пара глаз да толстый фаллос длиною в фут - причем привожу только удобоприводимое." (2:32)
Они умирали со смеху, понимая: никто не догадается, что здесь с полным соблюдением формальной логики описана Вера Набокова.
В оригинале же не было никакого "фаллоса":
There was the day, during our first trip - our first circle of paradise - when in order to enjoy my phantasms in peace I firmly decided to ignore what I could not help perceiving, the fact that I was to her not a boy friend, not a glamour man, not a pal, not even a person at all, but just two eyes and a foot of engorged brawn - to mention only mentionable matters.
"только два глаза и фут набухшей силы - если упоминать только те вещи, которые можно упоминать."
Автор подразумевал здесь не фаллос, а нос - огромный шнобель Vera Nabokov, который по ночам оглашал комнату мощным храпом. И который обладал большой убедительной силой в диалогах. Поэтому он упомянут в непосредственной близости с глазами.
Также a foot - это нога, стопа. Вера жаловалась, что за рулём тяжело и непривычно работает глазами и ногой, что вынуждена возить сына и мужа, как наёмный шофёр, хотя сама едва научилась это делать. Она умирала от страха.
Вера действительно не была "мужчиной с бесконечным шармом", не бойфрендом, не гламурным мужиком, и даже не персоной. Логика железная! Для автора она была - жена, ассистент, жёсткая воспитательница и нянька. Вера страшно гордилась, что изобретает такие хохмы. Они соперничали, поэтому получалось круто. Кто кого обманет, перехитрит, перехохмит. Она долгими годами развивала самоиронию и оптимизм - чтобы целить свою израненную душу.
То, что описано в книге как секс, в жизни было тем, что русские называют "трахать мозги". Вера часто занудствовала, заставляя Владимира работать, или хотя бы притворяться работающим - стоя перед студентами и читая сквозь очки машинопись лекций. Она пилила его, внушала ему, компостировала мозги. Они были русскими, и прекрасно знали пролетарские матерные выражения - на четырёх языках. Студенты думали, что Вера слушает мужа, учит его лекции наизусть, поэтому всё так запоминает. На самом деле было наоборот: это она записала эти лекции. Муж выступал не их автором, а скорее автором идей, новатором и консультантом.
Вера приложила титанические усилия, чтобы книгу опубликовали, а затем - чтобы её дорого продать.
Набоков трясся от страха перед скандалом. Вера гордилась, что написала (при помощи беспомощного мужа) выдающийся роман всех времён - про этого самого мужа, тюфяка и гения, прячась за его плечом, высовывая только нос. Это был прорыв в реабилитологии.
Вера гордилась своим шнобелем. А куда ей было деваться? Комплексовать? Пудриться? Поэтому она одобрила, и даже настояла, чтобы Владимир свою первую работу по-английски написал про Гоголя, и чтобы начал это эссе шокирующим разговором про его нос, сценой, где Гоголю засовывают в нос пиявки. Вообще-то ничего подобного не было. Пиявки ставят по-другому.
Те, кто знали Веру и Владимира близко, были шокированы вдвойне.
Вера была по существу немецкой женщиной. Она провела большую часть жизни в Германии, и впитала немецкий дух. Поэтому она чувствовала себя комфортно в Швейцарии, наполовину немецкоязычной.
В Америке они жили достаточно хреново, чтобы переехать на Женевское озеро и ни о чём не сожалеть. Кстати, в Женеве работала сестра Владимира. И какие-то родственники Веры.
Впрочем, так многие работают. В любой индустрии есть разделение труда. Даже в самом кустарном деле. А литература - это индустрия. Заниматься творчеством в одиночку - это каменный век. То, чем занимаюсь я - это культура самых грубых олдованских чопперов. Я, конечно, "человек умелый", но с точки зрения медийной стратегии - совершеннейшая обезьяна.
Journal information