Настоящие стихи - это стихия. Налетающий ураган. Человек видит стих ещё до того, как начал его сочинять. Он высматривает его во мгле озарения. Стих - это траулер, он всё загребает. Стихия поэмы - это траулер с радаром: рыба устремляется к нему сама. Но кому нужен пятидесятитонный улов? Протухнет. Поэтому поэт не ловит влёт, он просто едет полем и поёт.
Настоящий поэт поёт, а не сочиняет: спонтанно напевает. Мур да мур. Поэт - это медиум мортус. Он подключается к ноосфере, к суперкомпьютеру языка, где преобладают души давно умерших гигантов. Живые челевечки щебечут: планктон пузырьковый, планктон желетелый, планктон хищный, звереющий от могущества своих щипчиков. Червенчики да голубенчики, трудяги-доходяги. Зато мёртвые поэты огромны, они ревут слаще стотонных китов, и плывут, как корабль-гора. Оттого поэт-медиум знает семантическое поле каждого слова, не заглядывая в словари. Настоящий поэт-полевик вообще не заглядывает в справочники. Он не справляется в словаре, а читает словарь как книгу. Лесник-полевик тоже не заглядывает в учебник ботаники. Поэту нашёптывают смыслы поэмы другие поэты, мёртвые и живые. Они - заказчики реквиема. Потому идеи и витают в воздухе, как оводы Ио. В древности это называли божественным провидением, гением, музами: некая антропоморфная сила, приходящая извне и дарующая слова. Но в эпоху Современности модерновые машины разрушили эту духовную связь. Поэтов охомутали социальные механизмы. Ненастоящий поэт - рифмоплёт, он плетёт верши виршей, чтобы ловить рыбку успеха. А настоящий поэт, как Христос, ждёт рыбарей на берегу. Он показывает им, где ловится, и угощает жареной рыбой. Он умеет ловить рыбку в мутной воде, но не желает. У него добра этого сколько угодно. Он может накормить одной рыбкой целые толпы страждущих. Настоящий поэт - это герменевт самого себя. Он слышит себя, свой встроенный ноосферный тюнер. Поэт никому не нужен. Даже другим поэтам: его транзистор мешает им, заглушает собственные плееры. Рифмоплёты берут его жилы, чтобы чинить свои сети. Великий поэт гонится за новизной - для того, чтобы прослушать ещё неизвестный сектор ноосферы. Галактику уже рассмотрели - надо изобрести рентгеновский и радиотелескоп. Но обычных привычных это бесит. Есть службы, которые не допускают изобретательства. Одерживают верх только самые одержимые. Без одержимости нет поэта. Но в быту такой человек невыносим. Великий поэт нелёгкий, он не лёгкий, а тяжёлый по определению. Вынести его нельзя - за исключением тех, кому он помогает: идёт сам, из любви, опираясь на костыль. А не сопротивляется. Поэта все ненавидят, что бы он ни делал. Любой поступок или недеяние вызывает кармическую ненависть ближнего. Терпи, казак, ведь ты ж казак! О, нет - нельзя: нельзя терпеть, когда за стенкой спит поэт. Поэты охотно идут на убой, потому что им тяжело носить собственную голову. Им тяжело носить своё сердце. Их убивает собственная жизнь. Но если поэт недописал, недопел, он сопротивляется, у бойцов бойни болят неприятности. Они разбивают кулаки о свои жертвы - искренне жалуясь на кровавость работы. Бывает. "Кибернетика и жизнь".
Я не поэт, я на другом этапе. Мне рифмовать без надобности: он знает слов набат, а я простой вомбат (но, батя, на 108 терабайт). И я не графоман: для такого титула не хватает подлинной маниакальности, чуточку не хватает необразованности: графин вина ведь не бездонная бочка. Я огранён и металлически исчислен. Сегодня мы в порядке: есть овощи на грядке. Кстати, никогда не встречал математика, у которого было бы всё в порядке. Мне проще быть сложнее. Могу, конечно, сделать и лицо попроще, брат, но это будет тебя морщить. Сделать лицо попроще - это довольно просто, однако у вас при этом сразу возникают осложнения. Согласен, люди ко мне потянутся: нарушая карантинные меры финансовой безопасности. Он желал одного: самому потянуться к тому, к чему так не тянуло другого. У меня своя миссия. Кстати, отвратительная: врагу не пожелаешь. Только брату. Однако я не настолько богат, чёртушка, чтобы гоняться за дешевизной.
Кориандр, печенег, туарег (вот я вспомнил) верхом на верблюде с баклагой хорошей воды выглядит богом богатым, но - в пустыне меандров сухих. А средь волн векового потопа он кажется идиотом. Дорога ложка к обеду: покупаю и еду.
Сейчас, как вы понимаете, завтрак. Вот и надо его верифицировать виршами. Это очень просто. Это проще пареной репы. Сегодня у нас сырые фрукты. Ergo bibamus, Антуан.
*Эти экзерсисы экзорциста цистицерки не загрызли - я ещё не редактировал. Даже не читал. Всё спонтанно, как и полагается. Черновик мой свет. Верши расставляют, а не трясут удочкой. Ихтиофауну проверю завтра.
1. МУЗЫКА ЗАВТРАКА
Когда мышление маиса пересолено,
Не любят лобио философы фасоли!
Рога из творога творец приправит мёдом.
Ментальность мятная. Невинность бутерброда.
2. КРЕДО ОБЕДА
Два кредитора и должник
В тарелку перец положили,
Горбушку в супе намочили...
Тюрьма не дом, – сказал старик.
3. КВАРТЕТ КВАРТИР
Летят птенцы гнезда петрова!
Трубят слоны и соловьёвы,
Медведи мёд гребут лопатой:
Идёт ротация в квадрате.
4. ИНСПИРАЛЬ
Не будьте гением: к нему
Идёт во сне и наяву
Поток просителей презренных:
С приказом — кровь пустить по венам.
6. СИНЕ-ЗЕЛЁНАЯ ПЛАНЕТА
Так мы про ягоды, а не про ягодицы,
И не про Гайю, просто голубицу.
В далёком космосе горошиной летает
Такая недалёкая, родная.
7. НАСТОЙКА НАСТРОЯ
Ничего не надо помнить,
Просто надо всё забыть,
Сесть на лошадь, как полковник,
И духовной жизнью жить.
8. ВЕСНА СТРЯСЛАСЬ
Весна бессмысленно нависла,
И замелькали чьи-то числа:
То белый снег, то первый цвет, то голый лёд,
То цирк, фургон, рояль, фагот, мистраль поёт...
То жёлтый - к нынешнему лету поворот.
9. БЫЛА СПЛЫЛА
Не помнит память образ твой,
Уйдя с работы на покой.
Не видит глаз твоё лицо
Среди чужих и подлецов.
10. MIDNIGHT MECHELEN
Ночь металась, день металла
Провожая на вокзале.
Мрак. Бельгийские огни
Звёзды синие зажгли.
11. AUTHORITY
О, официальное лицо!
Зачем ты голову повесил?
Спускайся в сеть, лови ловцов,
Пока твой мир настолько тесен.
12. ЮНГ UND ФРЕЙД
Несовершенство ваших лет –
Источник всевозможных бед.
А совершенные годами –
Не слишком совершенны сами.
Всё. Всё... это написано за 40 минут - чтобы отработать пунктуацию. Очень трудная глава русского языка.
Journal information