Книгу "Дар" интерпретировать невозможно. Работать придётся 10 лет, а рукопись займёт целый стеллаж. "Дар" - очень сложная игра с самим собою и со своей референтной группой. Однако, главная формула проста: "Дар" - это роман про писателей и про психологию писателя.
"Дар" - это конструкт, совершенно искусственный, вымышленный и с трудом опубликованный. Но он навеян реальными событиями, создаёт парафразы, пародии и трансмутации реальных встреч.
"Дар" - заклинание биографической магии, система шаманских прививок и закаливающих размышлений.
Персонажи "Дара" частично отображают таких персон из микрокосма Владимира Владимировича Набокова, как Вера Евсеевна Набокова, Кирилл Владимирович Набоков, Сергей Сергеевич Набоков, Зинаида Алексеевна Шаховская. Там присутствуют (в качестве аллюзий) и многие другие писатели, например, Николай Васильевич Гоголь, Александр Сергеевич Пушкин, Николай Гаврилович Чернышевский, Александр Александрович Блок и другие ответственные лица.
"Дар" интерпретировали сотни экспертов и миллионы читателей. Изучать это богатое наследие я [пока] не собираюсь. Я читал этот текст в 1990 году, а сейчас слушаю сызнова - как [слишком] независимый набоковед.
Начало романа отражает поездку В.В. Набокова в Брюссель в 1935 году.
"У Чернышевских" - это у брюссельских Набоковых, у Щербатовой и Шаховской. Яша, поразительно похожий на Фёдора, это Кирша. Он в те годы стал очень похож на брата Владимира.
Кирилл Владимирович Набоков решил отправиться в Бельгию и поступать в Лёвенский университет во многом по той причине, что там проживал его кузен, Сергей Сергеевич Набоков (1902 - 1998). Это был человек очень незаурядный. Его отец, Сергей Дмитриевич Набоков, брат Владимира Дмитриевича Набокова, был последним губернатором Курляндии. Курляндия - самая цивильная часть Российской Империи, нынешняя Латвия. В 1919 году губернатор с семьёй эмигрировал в Грецию, далее в Румынию. Сергей Сергеевич был сверстником сыновей Владимира Дмитриевича, а Кирилла старше на 9 лет. Он женился на княжне Анне Павловне Щербатовой.
Русская аристократия в эмиграции изображает себя несчастной, неприкаянной, непрактичной. Добрые, семейные, романтичные бедняги. На самом деле это камуфляж, униформа, лоск. Российская Империя была сплошь военизированным государством, главная стратегия - экспансия и порабощение. Аристократы были менеджментом "тюрьмы народов", развивая соответствующие навыки: властвовать, склонять к подчинению либо уничтожать. Аристократы были изгнаны из России в ходе кровопролитной войны. Её изображают войной "всех против всех". Используются термины Мировая, Гражданская, Интервенция и т.д. В реальности война эта была Германской, её основной фронт - борьба германоязычных и русскоязычных людей.
В 1936 году С.С. Набокову было 34 года. Уже зрелый и опасный человек. Что мы о нём знаем? Журналист, офицер орденов Леопольда (Бельгия) и Короны (Люксембург), кавалер ордена Короны (Бельгия). Руководитель (1926-1932) службы смешанной греко-болгарской эмиграционной комиссии (З.О.М.) согласно договору Нейли-на-Сене 1919 г. Главный секретарь общества Истории и Генеалогии России (1932-1940). Корреспондент (1944) и директор филиалов агентства "Рейтер" в Бельгии и Люксембурге (1946-1967), вице-президент Союза работников прессы Бельгии (1947-1970). Выдающаяся личность.
https://ru.rodovid.org/wk/Запись:326709
Генеалогия - не столько увлечение, сколько спецзадание и бизнес. Составлялись досье, прослеживалось родство. Это широко использовалось - как в позитивных целях (поиск родных), так и в негативных целях (выслеживание, шантаж, вербовка, вендетта). В ХХ веке мир был опутан военными интересами, и всякая деятельность автоматически снабжалась опциями наживы, порабощения, хомицида, деструкции. Человек, хорошо знающий родословные, тайные связи, внебрачные отношения, измены, делался влиятельным. Он мог разрушать семьи, перенацеливать мстителей, создавать вражду на пустом месте.
Сергей Сергеевич был добропорядочным джентльменом. Однако, как журналист и аналитик, он знал секреты политические, светские, военные. Генеалогия - отрасль антропологии. Значит, брюссельский Набоков знал и гальтоновскую науку. Но если он был генеалог и журналист, почему не написал про своих братьев? Кирилл прожил в Бельгии десятки лет. Однако о нём остались только обрывочные сведения из частных писем писателей (выдумщиков!). Сирин бывал в Брюсселе, много перемещался по Европе. Где репортаж об этом? Где жизнеописание самого Сергея? Где книга по истории большой семьи Набоковых за границей? Мы знаем о ней по литературным мемуарам В.В. Набокова, которые крайне мифопоэтизированы. Возможно, Сергей Сергеевич не оставил документальных публикаций по причине секретности. Набоковы в эмиграции не дремали, а занимались какой-то разведывательной деятельностью - на фоне бесконечной войны, в которую вовлекались эмигранты с опытом. Возможно, мы просто не знаем этих документов, принадлежащих кому-то в Бельгии.
В 1935-37 годах Кирилл учился в Брюсселе, проживал у Сергея Сергеевича Набокова и Анны Павловны Щербатовой, и даже обучал их сына, Николая Сергеевича Набокова. Щербатова относилась к нему, как к собственному племяннику (плюс он был тёзкой её старшего брата, Кирилла Павловича Щербатова).
https://ru.rodovid.org/wk/Запись:326709
Сергей Сергеевич Набоков настолько хорошо владел письменным словом и журналистикой, что его назначили руководителем штаб-квартиры агентства "Рейтер" в Брюсселе. Он писал мемуары. Надо бы до них добраться. Поэзией не занимался, ибо нет смысла.
Его юный кузен, Кирилл Владимирович Набоков, занимался поэзией в кружке Альфреда Бема и сочинял на высоком уровне, но без такой лютой магии, как Сирин. В эмигрантском кругу Восточной Европы он считался более талантливым, чем старший брат, но это, возможно, частное мнение. Его опубликованное наследие невелико.
Его старший кузен, Сергей Владимирович Набоков, тоже был интеллектуал, и получил более широкое образование, чем Сирин. Он был такой же кембриджский бакалавр литературы, вдобавок знал литературу, театр, музыку, а также квир-культуру и жизнь парижского дна. Зарабатывал критикой, давал уроки, и жил богаче Владимира - потому, что заводил нужные знакомства. Между братьями отношения были сложные, в этом надо ещё разобраться.
Самый старший, Владимир Сирин, был самый гениальный - и поэтому самый неприспособленный. Однако дар вызволял его из беды и обеспечивал выживание.
Можно считать, что все персонажи романа "Дар" - это сплошь писатели, авторы. Те, кто публиковался и жил редакционной суетой.
Гомерический юмор Мэтра в том, как он перекомбинировал и отобразил действительность. Так смеются в комнате кривых зеркал: не ужасаются, а смеются.
А чего смеяться, если Яша умер? И почему он умер, если Кирилл был живее всех? Потому что, когда Кирша сбежал из Праги в Амстердам, мать устроила истерику, что он погиб: "Володя, сделай что-нибудь!" И потому, что в Брюсселе Кирилл был очень худой, измождённый и загадочный. При своём росте 192 см, этот полупрозрачный блондин выглядел, как голландское привидение.
(Ой, держите меня семеро! Так это про него Владимир сказал Сергею: "как белая лошадь Вувермана". Он упрекал этого лощёного хлыща, что не субсидирует брата.)
Владимир с детства играл с младшим братишкой в шарады, и только поэтому оба стали поэтами. "Дар" - шарада сложнейшая, адресована лишь самым близким. Она сделана так, чтобы позлить брата, показать, что поэзия должна кусаться. Это игра только родственников. Остальные стоят за сеткой. Они могут сколько угодно наблюдать, обсуждать, давать советы, критиковать. Но это болельщики. Их участие в игре - только аплодировать и возвращать игрокам улетевшие мячи. Поэтому в начале фигурирует мяч.
Зинаида Шаховская была литературной сестрой Владимира Набокова. Она печаталась под псевдонимом Zinaïda Sarana.
В 1935 году был опубликован сборник под названием: «З.Сарана - Дорога».
В 1935 году началась работа над романом-игрой под названием: «В.Сирин - Дар», где есть глава об азиатской экспедиции.
Nota Bene: В 1950-х началась работа над книгой «Дорога ветров» об азиатской экспедиции.
Но как эти поэты отважились на такие псевдонимы? Что В.Сирин, что З.Сарана - кто обсерен, кто засрана. Это же цирк! Адамовичи-Содомовичи и лоллипопы Лоллия животики надорвали. Вот где была дерзость!
Не знал, что Зинаида Шаховская так похожа на Джульетту Мазину.
Информацию про Ефремова Набоков получал в берлинских журналах. А более личные сведения передавал Кирилл, потому что учился на естественном факультете Лёвена, и вообще получал гораздо больше непредвзятой информации из Союза. Иван Ефремов был одним из самых известных советских биологов за рубежом, потому что ещё в 1930-х прославился находками крупных древних позвоночных, в основном пермских. Он сделал ряд ОТКРЫТИЙ. И даже разработал новую область науки!
Сирин, который только один год успел побыть Князем Ефремовским-Рождественским, и который с детства мечтал совершить Открытие, люто завидовал им всем: князьям, натуралистам, известным писателям, и просто людям, добывающим добрую славу.
"В 1837 году новая деревянная церковь Рождества Пресвятой Богородицы сгорела, после чего службы велись в домовой церкви госпожи Ефремовой."
https://ru.wikipedia.org/wiki/Рождествено_(Ленинградская_область)
А что это за церковь? В этой церкви 17 июня 1911 года поспешно крестили умирающего новорождённого Кирилла Владимировича Набокова, а восприемником по неизвестной причине сделали его старшего брата Владимира Владимировича Набокова, нарушив три нормы Церковного права из пяти. Таинство Крещения совершал диакон Андрей Котов. И Владимир так проникся, что помогал выходить братишку. Он уже тогда умел возвращать душу с того света, и впоследствии часто это умение применял.
Я знаю про них очень немногое, но больше всех. Почему? Потому что нас окрестили в их честь. Лиля Брик постаралась.
Иван Ефремов питал к Сирину братскую аллергию. Он начал из соперничества писать про "настоящие вещи", в духе соцреализма. Однако этот хитрован вкладывал в них ещё больше мистики и мистификаций. Когда Набоков в США увидел публикацию «Аллергорхой-Хорхой», он остолбенел. Он наткнулся на знакомую фамилию. Потом на знакомые названия. Потом прочёл следующее:
"И действительно, товарищ Цевен был знатоком всего, что так или иначе касалось Гоби, начиная от колодцев, трав и животных и кончая всеми путеводными звездами просторного неба Монголии.
Цевен много рассказывал нам об Олгой-Хорхое и о недоступном урочище Халдзан Дзахе в Южной Гоби, где обитает этот червяк."
Здесь товарищ Сирин почувствовал, что земля уходит из-под ног.
Прочитав полностью рассказ "Аллергорхой-Хорхой", постоянно кашляющий чахоточный курильщик Набоков обмер от аллергической зависти и солипсического резонанса. Потому что азиатские картины, которые он с таким трудом выдумывал в прокуренной комнате, Ефремов видывал лично. И описал почти такими же словами, что и Сирин, только гораздо точнее. И одним безыскусным рассказом Иван добился большей славы, чем Сирин за всю карьеру.
"Монгол присоединился ко мне. Лукавые искорки мелькали в его темных глазах." - Это Жаксыбай. Потому и лукавит.
Оказалось, что этот рассказ: 1) очень дебютный, 2) очень добротный, 3) очень реалистичный, 4) совершенно фантастический. Но главное - это был рассказ, наглейшим образом пародирующий его "Весну в Фиальте" и "Дар".
Они, разумеется, были известны советским товарищам. Потому что в 1936-1938 годах опубликованы в "Современных записках", крупнейшем издании русской эмиграции. Журнал этот даже в годы шпиономании был доступен обычным посетителям крупных столичных библиотек. А тем более - руководящему научному сотруднику Ивану Ефремову, который возглавлял зарубежные экспедиции и транспортировку особо ценных грузов, следовательно, работал под крышей НКВД. Ефремов был вовсе не новичок в литературе. Он много писал: отчёты, полевые дневники, научные публикации на трёх языках, делопроизводство кафедры. Это очень дисциплинирует и оттачивает перо.
"Больше всего животное походило на обрубок толстой колбасы около метра длины. Оба конца были тупые, и разобрать, где голова, где хвост, было невозможно. Большой и толстый червяк, неизвестный житель пустыни, извивался на фиолетовом песке. Было что-то отвратительное и в то же время беспомощное в его неловких, замедленных движениях. Не будучи знатоком зоологии, я все же сразу сообразил, что перед нами совсем неизвестное животное. В своих путешествиях я часто сталкивался с самыми различными представителями животного мира Монголии, но никогда не слыхал ни о чем похожем на этого громадного червяка.
— Ну и пакостная штука! — воскликнул Гриша."
В этом месте бывшего великого писателя, и новоиспечённого ассистента музея естественной истории, затошнило. Потому что он знал, что фиолетового песка не бывает. Потому что он знал, что профессор Ефремов был знатоком зоологии куда большим, чем филолог Набоков. Потому что он знал, что тупая и ядовитая колбаса на фиолетовом песке - это он сам, автор убогой книжицы "Весна в Фиальте". Которую в Париже никто не покупал, и пришлось бегать и раздавать её даром. А куда девать тираж? Выкинуть что ли? При отъезде всё равно пропадёт. Вот и пихал Сирин эту книжонку первым попавшимся русским. Агентура привезла её в СССР, и там долго смеялись, как плохи эти мелкобуржуазные рассказы. Но Иван разгадал, что второй рассказ "Круг" посвящён ему. И разгадал, кто такой Фальтер, и где находится его настоящая Ultima Thule. И твёрдо решил опубликовать ответ. Воля у доктора наук была огромная, силы тоже хватало. Он стал писать рассказы, преодолевая пролетарскую лапидарность слога.
Больше всего Набокова поразило, что Иван откуда-то дознался про его псевдоним "Григорий Абрамович", которым он обозначал себя в личных письмах к Вере, и даже дознался, что Набоков принимает хину и чуть не отравился насмерть дешёвыми лекарствами. А как словесника, его шокировало, что маленький вахлак, круглый, как шар скарабея, который когда-то пытался задружиться с его алмазно-платиновым братишкой, теперь нахально высмеивает его самое драгоценное, бриллиантовое произведение. Ибо Иван простым приёмом сравнил рафинированный язык "Дара" - с КОСНОЯЗЫЧИЕМ инородца и мёртвым языком:
"Дархин был тронут.
Он улыбнулся и сказал:
— Я кричал «смерть» — ты всё равно бежал. Тогда я хватал тебя: начальник погибай — все погибай. А ты чуть не стрелял меня!.."
Владимир понял, что его вырицкий внебрачный брат принял пас и теперь играет против него, причём как мастер, а не разрядник. Он понял, что маленький Круг вырос и превратился в более могучего герменевта: это доктор наук против бакалавра, это палеонтолог школы Кювье и Оуэна - против скромного филолога, забросившего свой диплом.
Ефремов оказался гораздо сильнее и как учёный, и как плодовитый литератор, и как умеющий выживать при неимоверных социальных сложностях.
Началось соперничество. Набоков стал карабкаться наверх. Он решил показать свой герменевтический дар, опубликовав дерзкую трактовку Гоголя. А почему именно Гоголя? От Кирилла он дознался, что Иван в детстве любил сказки Гоголя. И что жил в Малороссии - в Бердянске и у Витгенштейнов на Днестре.
Они встречались не только в усадьбах, но и в доме на Большой Морской. Это был огромный и богатый дом, и все родственники и друзья, приезжая в Петербург, туда заходили. Антип Харитонович Ефремов был очень незаурядный человек и дружил с Витгенштейнами. Когда родился Кирша, Набоковы поехали в имение Витгенштейнов в Приднестровье. Когда началась война, в этом огромном семействе шла мобилизация, и в панике распределяли роли и имущество. Детей Набоковых отправили в дом на Большой Морской, но начался погром Германского посольства, находившегося в ста метрах. Детей надо было снова прятать. Но куда? Ваню Ефремова тогда вывезли в Бердянск. Лесной бизнес его отца мобилизовали для нужд войны.
Володя приметил Ваню не только из-за феноменального сходства со своим отцом, и не только потому что судачили о внебрачном сыне. А ещё и потому, что они родились в один день - по Юлианскому календарю и по записи в метриках.
Владимир Владимирович Набоков родился 10 апреля 1899 года.
Первый год жизни провёл в деревне Выра, Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии.
Иван Антипович Ефремов родился 10 апреля 1908 года.
Первый год жизни провёл в деревне Вырица, Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии.
Поэты на такие детальки обращают внимание. Даже придают им особое значение!
Самая сильная и мотивирующая драма жизни Набокова - когда в 1940-х он обнаружил, что малыши, которые когда-то путались под ногами, превзошли его в карьере: один работает переводчиком и аналитиком, а другой - доктор, литератор, реконструктор, знаменитый учёный, да ещё и продолжает жить на его малой родине. Владимир был лидер по натуре, но ничего не мог противопоставить. У него вследствие полученных травм и инфекций была dementia praecox, с характерным слабоумием и депрессией. Никакой трудоспособности: быть бы живу. Пришлось преодолевать чудовищный челлендж. Он даже бросил курить, хотя при такой острой аддикции рисковал абстиненцией и респираторными осложнениями (что и произошло).
И в этом самая главная победа Набокова, и самый главный его секрет, который все свято хранили и засекречивали: он был инвалидом, как по соматике, так и психике. Причём инвалидом он был всегда, ещё в детстве переболев тяжёлыми формами (был при смерти) воспаления лёгких и тифа. Плюс тягчайшие ПТСР, в частности, когда он хоронил расстрелянных кузена Юрия и отца, и когда в Крыму его схватили большевики (а друзья дознались и выкупили). К 40 годам Набоков страдал от чахотки (поэтому сутулился, терял зубы и корчился от невралгии), от аддикции, от тяжёлого дерматита смешанной природы. Он перенёс как минимум три сотрясения мозга (с госпитализацией), несколько раз был отравлен, страдал нарушением работы ЖКТ и сердца.
Секрет в том, что гениальный писатель Сирин был слабоумным, а плодовитый писатель Набоков был беспомощным инвалидом. Он и впрямь подолгу лежал на диване, как пациент клиники. Однако не плевал в потолок, а прикладывал усилия одержимого, чтобы преодолеть свои слабости. И как паралимпиец, достиг изрядных результатов. А помогли Владимиру братья, на плечи которых он опирался. Три брата присутствовали лишь в его воображении: Сергей умер в концлагере, Кирилл был прикован к службе в Бельгии, Иван пахал за железным занавесом воюющей страны. Но ему помогали также Дмитрий Константинович, Сергей Сергеевич, а также сын Дмитрий Владимирович - даже когда был маленьким. Они хорошо знали, как беспомощен Владимир, как легко он нарушает договорённости, с каким трудом работает.
Но Владимир не был безнадёжен. Он очень быстро ходил, и стал продвигаться и по жизни. Маленькими ступенями, но вперёд и вверх. (Поэтому он так любил горы.) Заполняя карточку за карточкой, под отчёт. И каждый шаг ему помогали делать братья. И сёстры. Женщины! Особенно та, что стала самым великим и самым скромным соавтором в истории литературы - Вера Евсеевна Набокова.
Journal information