Эта "неизвестная болезнь" - несомненно туберкулёз. Болезнь обострилась, потому что заядлый курильщик бросил курить - и начались процессы очищения и обновления в лёгких. Микобактерии активизировались. Болезнь была "шаманской", то есть мистическим образом обострилась в самый неподходящий момент.
Набоков пусть объясняет что хочет, он писатель-мистификатор №1. А факт в том, что у него был туберкулёз и онкология. Однако для Набокова раздобыли деньги на лечение (его русские покровители и шпионская крыша). Поэтому достижения американской медицины вкупе с работой мощного когнитома помогли мобилизовать иммунитет, подавить онкологический процесс и туберкулёз. Это очень распространённая форма "психогенного выздоровления".
Во втором абзаце чётко прописаны ценностные ранги Набокова - кого он любил больше всех, а кого ненавидел. Он стал писать воспоминания только ради Василия Рукавишникова. И написал одну статью "Портрет моего дяди", которую отправил в "Нью-Йоркер" (Бойд, II, с. 146, сноска 37). Эта статья стала началом для книги воспоминаний. Очевидно, Набоков уподобился Пушкину, написал рассказ "Мой дядя самых честных правил", излил свою любовь и скорбь. Но затем убрал слишком личное, добавил туда приличествующей мемуаристики и генеалогии. Слишком личное он зашифровал и в дальнейшем встраивал в другие свои книги, довольно прозрачной стеганографией.
А к отцу он приобрёл обратное отношение, потому что после убийства В.Д. Набокова на всю его семью стали охотиться. И давали понять, что во всех бедах В.В. Набокова виноват его отец. Поэтому он писал про обоих очень двойственно: говорит одно, чувствует другое. Я про это знаю уже так много, что даже и не расскажешь.
Здесь я воскликнул голосом товарища Дынина: "Заболели! Болезнью - заболели!" Бойд пишет такую обфускацию, что даже перещеголял идеологически ориентированных социалистов. Никто не велел Набокову "уютно отдыхать" - его отстранили от занятий, чтобы не заразил студенток. Полагаю, с этим кровохарканием был большой закулисный скандал - оттого его и попёрли из Уэлсли. Огромное напряжение и стремление написать как можно больше - это витаукт, исступление умирающего пророка. Явление весьма распространённое (хотя и не озвученное в литературе). Поэтому после смерти гения к нему обычно вламывались ищейки и уносили архив: в предсмертных записях было так много идей и откровений, что это давало заработок сотням посредственностей на целый век.
В таком состоянии Набоков должен был излучать мощную оперативную магию, будто квазар. Надо посмотреть, что происходило с начала 1948 года до 1 июля. Как вижу, она выстрелила даже в будущее. Почти на 70 лет вперёд.
Смотрим.
ttps://ru.wikipedia.org/wiki/1948_год
https://en.wikipedia.org/wiki/1948
В истории тот год ничего особенного не происходило. Заваруха в Чехословакии, где жили родные и знакомые Набокова. Приятного мало. В январе убит Махатма Ганди - Британский империализм загнивает. В СССР набирает силу антисемитская и антиамериканская кампания (глушат "Голос Америки"). А Набоков как раз совсем уже объевреился и американизировался.
Умирающий Набоков создал для Веры и сына государство и декларации (на всякий случай), а для себя - международное сообщество медицинской истины:
7 апреля 1948 г. - основана Всемирная организация здравоохранения.
14 мая 1948 г. - провозглашена независимость Израиля.
9 декабря - Генеральная Ассамблея ООН принимает Конвенцию о геноциде.
10 декабря - Генеральная Ассамблея ООН принимает Всеобщую декларацию прав человека.
В ответ началась реакция (ибо враги тоже имели своих шаманов):
После смерти Жданова 31 августа стали раздувать "Дело врачей".
Антисемитизму наконец-то придумали подходящий бренд "борьба с космополитизмом", и стали работать методично, но без вызывающих ярость топорных приёмов Холокоста.
В августе Набокову было тревожно. Он выздоровел (и никто не понимал, каких трудов ему это стоило). Но не было денег. А надо найти жильё. Семья! Престиж! Пришлось наколдовать дом, дорогой, скверный и холодный, и слишком пустой после отъезда Дмитрия.
24 сентября предстояла первая лекция. А Набоков исступлённо работал над другим - он заканчивал главу мемуаров. Он вспоминал Англию, записывал события и хронологию. 19 сентября Набоков вспомнил Ла-Манш, Портсмут, остров Уайт, и свои финальные переживания. Наконец, он плюнул в сердцах, извергнув кусок средостения, и пересел за подготовку к лекции. В этот самый момент, 19 сентября 1948 года, прямо на этом острове Уайт - и родился тот самый Джереми Айронс.
Как это всё объяснить? Ничего особенного. Это квантовый Эффект Казимира, который был как раз и предсказан в 1948 году. Ах, кто бы видел этого Хендрика Казимира - на берегу Женевского озера, в тот момент, когда Володя в последний раз отплывал из Англии (с кровавым кембриджским дипломом в бауле). Мне - доводилось; а вот где - не скажу.
Всё.
Journal information