Одного я не могу понять. Почему в квартире снизу, где царит круглосуточная тишина, после моих матюков всякий раз начинается тревожная беготня, хлопанье дверей, мрачное переругивание вполне взрослыми голосами. Затем звуки входной двери, лифта, какая-то суета в подъезде. Дом буквально оживает. Это медицинский факт. Могу задокументировать акустику. Почему они вдруг принимаются суетиться, как хомячки? Кто это? Чего им неймётся? Зачем они греют уши? Я целые дни тише воды, стены не сверлю, мануфактуру не произвожу, гвозди не забиваю. В основном кемарю с книжкой или покидаю дом по делам. Водопроводом пользуюсь всего пару раз. Аккуратно слежу, чтобы нигде не протекла вода и не испортила им красоту потолка. Также слежу, чтобы я не протёк сам. Это тоже надо ценить! 30 литров продуктов путрификации - мало не покажется. И я никак не решусь заняться актёрским мастерством: вокал, декламирование, интонации, танцы под музыку, марширование. Нет, я храню молчание. Чем же они недовольны? Поистине загадка для анахорета.
А интересно, что подумал обо мне майор из Севастополя? Ему ведь пришлось жарить шашлыки на балконе - во двор-то выйти нельзя. А я такое с порога понарассказывал, что даже ему кусок поперёк горла стал. Неловко! Кстати, он был не из Севастополя. Он там не вырос, я это сразу выяснил.
Какой-нибудь любитель конспирологии выдвинул бы версию, что внизу заседает контора, и я порчу кому-то чуткие микрофоны, а возможно и духовную аппаратуру - чувствительную психику какого-нибудь сверхсамолюбивого топтуна, развившего уникальную способность разбирать стеганографию моих почеркушек. Поэтому мне надлежит постоянно включать какое-нибудь диссидентское музло и носить на голове шапочку из фольги. Но эта версия слишком солипсическая, слабая и ненаучная. Она только техническая и практическая.
Пока что я щедр на тишину. Но есть основания предполагать, что это не очень приветствуется. Надо подумать.
Journal information