Во глубине анапских вод
Я помню чудное мгновенье -
Как лето красное пропела
Нам попрыгунья-стрекоза.
Худела... Пела...
Пела? Охренела!
Устроив чёс, чтоб тело не зудело,
И чтоб зимой казна не похудела.
Когда петух пропел зарю,
Бухой в буханке к фонарю
Свернул, свернув насест мента:
Фонарь под глаз! - и лезь в стакан
Другой буханки, вдребадан.
Попой-ка для нас, петушок, на попойке!
Иначе споёшь для котов на помойке.
Помой-ка за львами посуду потом,
А то ведь на суп тебя пустят с котом.
Базар заблеял, бабки заорали,
Когда братва по бабкам заскучала.
Шансон козлов понятен и без слов.
Свои Карузо есть среди ослов.
Иностранец даже не поймёт, что это недетские стишки. По-моему, так!
Мне это стоило целых полчаса работы. Выручить же за неё можно только чью-нибудь вонь. Поэтому я не пишу стихи: неблагодарная, глупая, неоплачиваемая работа. Я пишу только экзерсисы и экспериментариум. Мои балбесы тоже поют забесплатно, пропащие, как пропойцы. Но у них это - танцуй, пока молодой.
Journal information