И сейчас я бы поставил ещё один эксперимент: пришёл бы в кабинет, посидеть под задницей у своей квази-начальницы, вот в такой униформе. Только давно уж нет ни кабинета, ни начальницы.
Но, разумеется, в галстуке есть и фалличность - а точнее, фаллокриптичность.
Важное отличие Homo urbanus от Homo sapiens - наличие одежды. Он всю жизнь проводит, прикрыв хотя бы часть тела. Если сапиенс почти не закрывал кожу, то урбанус с момента рождения облачается в довольно плотные ткани, и практически не бывает полностью без посторонних покровов до самой смерти, когда его облачают ещё тщательнее - в многослойный кокон, и погружают в могилу или печь крематория. Этот видоспецифический признак соблюдается настолько тщательно, что пребывание без одежды (за исключением редких дозволенных ситуаций) считается тяжким преступлением и карается с феноменальной жестокостью - вплоть до дистанционного расстрела (как это случалось неоднократно с ополоумевшими американцами, дерзнувшими выйти в город в натуральном виде).
А поскольку одежда закрывает важные сигнальные участки тела: пельвис и торакс, используются суррогаты, подчёркивающие пол и физические кондиции. Вместо пениса - демонстрируется галстук, вместо сосков - пуговицы костюма, вместо мощной мускулатуры плечевого пояса - строгие линии пиджака.
А что символизируют часы, какую часть тела природного сапиенса? Непонятно. Многозначительно обнажаемый из рукава, блестящий, округлый и выпуклый предмет. В морфологии Homo есть два объекта с подобными свойствами: bulbus oculi et glans penis.
Таким образом, урбаниды обладают особой оболочкой, в которой сочетаются сигнальные и прагматические свойства. Это вовсе не ново в мире живой природы. Различные "искусственные" оболочки носят на своём теле некоторые виды равнокрылых, ручейников, десятиногих крабов, а крупные млекопитающие обмазывают себя глиной, обсыпают пылью, чтобы не пострадать от внешних стрессоров. И это только те, кто носят искусственную оболочку с собой. А сидячие формы пользуются внешними оболочками, собственного производства, систематически. Это норники, колониальные животные, гнездостроители и т.д.
Урбаниды среди всех приматов являются самыми сидячими формами. Благодаря различным артифициальным оболочкам, они с огромной скоростью перемещаются по планете, но при этом двигают собственным телом в 100 раз менее активно, чем средняя обезьяна или природный Homo. Это свойство с особой силой проявилось после рубежа третьего тысячелетия. Даже маленькие дети, которым сама природа велит много двигаться, приобрели особое устройство, чтобы ограничить свою подвижность. Это разнообразные колёсные платформы. Теперь дети даже в магазин заезжают на каких-то самокатах, а по детской площадке "прогуливаются" на сегвее, гироскутере или каком-нибудь еще робокоптере-робокопе. Разумеется, это должно сказываться на формировании опорно-двигательной системы, конструкции пельвиса и косвенным образом отражаться на способности к деторождению - не наилучшим образом. Так Робокоп Терминаторович запрещает урбанусу хотя бы немножко соответствовать природной норме сапиенса, так он осуществляет экстрагенетическое истребление последнего истинного представителя рода Homo.
Известный клип остроумно и кратко иллюстрирует этот фатальный эволюционный сдвиг.
Следует обратить внимание на надпись End School Zone - по которой гоминид обязан надеть футболку (даже не майку), закрыв корпус. Техносфера организует такую этику, чтобы во время критических этапов онтогенеза урбанид ни в коем случае не запечатлел сапиентоидный облик, а импринтировал бы только истинных урбанид и роботов, гаджетизированный умвёльт и окостюмленную квази-телесность. В силу данного импринтинга развивается нудофобия (страх перед чужой наготой), гимнофобия (страх самому оказаться без одежды) и даже своеобразная нудалгия - когда обнажённость провоцирует ощущение не страха, а боли и страдания. Природа нудалгии понятна: урбанид без одежды воспринимается урбанидами так же, как сапиенсы восприняли бы сапиенса с содранной кожей, то есть трагично, с нарастающей яростью, потому что так сапиенс выглядел бы в лапах хищника. Таким образом, обнажённость (отвращение к которой у современных цивилизантов долгое время была для меня загадкой) тесно ассоциируется с жертвой, погибающей в лапах какого-то враждебного чудовища. Именно в таком - трагедийном виде она и вошла в корпус мировой культуры на урбанистическом этапе развития внешних оболочек Гайи.
Journal information