сигим-са фак!ЛЕСТНИЦА В ОБЛАКА
***
Айдуммер-кер-коммер, это были враки,
волосы лилипуты петлёй привязали к шляпе,
книга дешевле репы, в тоннеле ветер,
глаза на стебель, вяжите ревень…
В тоннеле Гинзберга от страха глаза зарастают черникой,
фонарём, лихорадкой из леса Семлики.
***
Думайте в навесной микрофон,
чтоб слова полетели как перья!
Падайте в озеро только – с чертополоха
ростом с часовню, с тремя мешками гороха -
под матрац, и соломой замягченный зад
прыгнул ввысь, подмоканию рад.
Искупались-потолстели,
шишки ели, в лес подули,
затонули, ветром стали,
волка слышать перестали…
Выше ноги от земли:
зазвенели бутыли...
В музее вещи умирают на стеллажах.
На свежем воздухе вещи покрываются медью.
Ледяной баргузин -
жировых шаров убыстряет обмен,
капли в нос попадают, ритм всё крупней:
барабаны, кузница,
стрёкот, клёкот, порох, карп,
шалам-балом! –
Печень очищается, танцуя;
индо-малайский король печени Ятрох -
Ятрох Четвёртый в янтарных шкурах
провозглашает её высочайшие функции:
печень пусть фуноциклирует круче! -
новой метле не уступает:
над бокалом очкастый не плачет…
На метле той старуха влетает,
вещами трамвай занимая,
огромная, как паук ещё больший.
Куинбус Флестрин
с белой точкой любви на ногте:
получил шелобан…
Голубятня в носу,
в самогон мелиссу -
полагай два гриба,
опускай два десятка губами,
на верёвках с собаками.
***
Доскользили лыжи:
лезет вверх по отвесным соевым веткам,
по обратной сое, от земли-небесной -
в оборотный сон.
Громче едет по склону:
вниз погонами, накипь, лисица,
снегопад задел под облаками-пальцами,
губы щиплют сои плоды мимоходом-зайцем,
носит запах цветов
и лесных клопов, и арбузной корки.
На земле остывают подпорки.
Человек-гора, человек-города,
холода волшебного не боится никак.
Флаги-никогда,
сапоги-дыра,
свитера-листва,
съерра-воротник…
Человек-сапогами несёт со двора:
холод-следопыт,
ехать не велит...
Повседневно закашляет человек с платком,
сопли капают, эх, из озёрных окон.
Постучал, подал телеграмму в щель:
Ятрох Четвёртый в печени запер дверь.
...Потому, что пьяные мы были,
да просто, что ли, может, кого-то любили,
по улице Челамея пароходами бежали,
дым из полосатых труб по городу пускали...
***
Наступил на ворону.
- В небе дробь, господин барон.
В небе два пистолета,
маракасы, денег ведро, комета.
Человек-наверху, за вечерний предел
запускает газетную ленту -
серпантин, молоко
(а перо всё летит),
черта с два, горизонт,
стадион субботний горит:
два пенальти по зада обеим частям...
Папироску берут голоса за бортом.
Треугольный штурвал, а внизу – тишина...
На штурвал понабилось пера,
и король оказался – в штанах:
обманул мошенник -
всё осталось как прежде:
башмаки и одежда,
шляпы, головы серо-спокойные,
нога течет в ногу,
как земля, которая нас взрыхлила.
Это было в старые времена,
это будет в добрые чудеса –
человек-меньше макового муравья,
муравьиного легче пера
пропадёт на солнце,
улетит на сойках,
в чойбалсан на собаках,
голубых сороках...
***
Грохнет в ставни, дождь упадёт на запад,
зашелестит на тряпичной кровати овёс,
вырастут внуки, подавят свой виноград,
клещ поточит стебли волшебной сои,
за диван уронят старики пенсне,
и мы все сойдём под своды свои.
(февраль 1996)
[А "король печени" мне и вправду приснился - перед экзаменом по биохимии. благодаря его мудрому правлению, этот орган принял на себя важнейшие функции...]
Journal information