"Смерть Ивана Ильича"
(написано и опубликовано: 1882-1886)
*
«Этот рассказ — самое яркое, самое совершенное и самое сложное произведение Толстого.»
(В.В. Набоков).
(В оригинале Набоков говорит "novel", а не "rasskaz", ибо это повесть из 12 глав о целой жизни протагониста.)
Когда я прочёл эту повесть, реакция была примерно такой же. Произведение сперва кажется подражанием Салтыкову-Щедрину, Гоголю, Достоевскому. Но затем погружается в экзистенциальные бездны, которые невозможно познать без ясновидения. Повесть ужасает не своим натурализмом, но обличением слепоты горожанина. Это проклятье гражданину и всем гражданам. Все там живут фальшивой жизнью: доктора, жёны, судьи, чиновники, челядь, друзья, родственники.
Набоков недопонял рассудком, но ощутил своей пророческой интуицией, что "Смерть Ивана Ильича" оказала огромное влияние на всё человечество, на ход мировой истории. Это сложная тема, требующая углублённого рассказа. Отмечу лишь, что эта повесть в 1886 году вызвала шок у Владимира Ильича Ульянова, и во многом определила стратегию его жизни. А Ульянов-Ленин во многом определил историю ХХ века. Хронологические доказательства приведены в комментарии.
**
"Толстой был гениален, но не умён. А при всякой гениальности ум всё-таки не мешает"
(В.В. Розанов, "Опавшие листья")
Я очень низкого мнения о Розанове, и его "афоризмах". Льву Толстому всё-таки хватило ума, чтобы стать великим литератором и великим отцом. Он при жизни добился самых высоких гонораров в Российской Империи, а это весьма трудно. Будучи офицером по специальности, он зарабатывал пером столько, что кормил огромную семью, содержал большую и знаменитую усадьбу. Задолго до смерти Толстой - всемирно известный и почитаемый автор, а это случай редчайший. Он не погубил свою семью, как многие творческие личности, а вывел в люди множество потомков. В чём его гениальность, описать сложно, потому что это космос. И потому что надо изучить не только гонорарные романы, но и самые поздние вещи, философско-религиозные труды. Найти которые непросто, ведь полное собрание сочинений Льва Толстого насчитывает целых 90 томов.
***
Новелла "Смерть Ивана Ильича" полна иносказаний и недосказанности. Иван Ильич Головин - человек ловкий, общительный, проницательный, но совершенно слепой в понимании жизни. Даже прозрев перед кончиной, когда осудил сам себя и получил приговор Смерти, он всё равно не видит, что Герасим - не буфетчик, не мужик, не слуга ему, а Человек, Друг, Ангел-Спаситель. Головин считал себя справедливым деятелем юстиции, а на самом деле блудил, и покрывал блуд, преступления и лукавство судебное (а значит, судьбоносное).
****
Толстой назначил своему персонажу метафорическую Кару и Страшный Суд. В обычной жизни кара тоже начинается задолго до суда. Человек подвергается мучениям с момента ареста, или даже публичного оглашения обвинений: от него отворачиваются, его увольняют, лишают заработка и имущества, его боятся, презирают, его волокут в тюрьму, а там терзают, пытают на допросах, томят годами в клетке, сводя с ума. И всё это - до завершения суда, вынесения приговора и назначения справедливого наказания: трудового, исправительного, либо смертоносного. И всё это - с демонстративным презрением его заслуг, достижений честной жизни и самой чести. Так устроено фактическое правосудие, то есть на поверку "право судить". Головин тоже получает кару задолго до суда над самим собой. Он мучается годами, прежде чем, уже на смертном одре, приходит к переосмыслению жизни.
*****
Это не медицинская повесть, она не про патологию и страх смерти. Автор не упоминает "рак", но упорно повторяет анатомические подробности, причём ошибается. Удар в левый бок менее всего отразится на правой почке и слепой кишке. Если бы он отшиб почку, то симптомы с самого начала были иные. Толстой подчёркивает: "не в почке дело". Это не ошибка, а метафора. "Слепая кишка" - сам Головин. Он слепо пропускал через себя жизнь. Находясь в гуще жизни, он на деле являлся аппендиксом, это илеоцекальный угол общества, не страж порядка, а сфинктер Гирша.
"Опущенная, блуждающая почка" - тоже сам Головин. Поставленный очищать общество от скверны, он сделался рьяным прокурором, чья задача - клеймить, нагнетать вину, требовать удлинить срок каторги, то есть бессмысленного рабства на окраине. Получив должность и право отдавать под суд, Головин приценивается, кого бы посадить за решётку. А когда он был особистом, занимался репрессиями староверов, тоже грех. Больше никак он не защищал общество.
Его "безобразное больное тело" - тоже метафора, это обезображенная сущность Человека. Красивый и здоровый, Головин всё равно безобразен: он женится по расчёту, строит семью по разочарованию, презирает супругу и сына, равнодушен к смерти других детей. Сын для него воплощает не богоподобного Адама, это просто "гимназистик".
******
Лев Толстой примерял Головина к самому себе. Как истинный гигант, он был мнительный. Он задавался вопросом, не является ли великий Толстой, уже написавший "Войну и мир", "Анну Каренину", педагогическое учение и многое другое, не является ли эта Голова - просто толстой кишкой, слепой и раздутой? Не является ли его почвенничество - просто опущенной почкой, источающей грязную урину? Не ударился ли он левым боком, когда демонстрировал литературную ловкость, обустраивая свою нишу? Какой будет его кончина? Кто будет оплакивать его, не отвратившись уродливого тела - его физической плоти и безобразно громадного литературного архива?
******
Конечно, легко предположить, что повесть как-то связана с Тургеневым, дескать, Головин лежит на плечах Герасима, словно карлик Толстой стоит на плечах Тургенева. Проверяем хронологию, и она непротиворечива: Тургенев Иван Сергеевич (1818-1883) написал рассказ "Муму" в 1852 году. В 1882 году отмечали тридцатилетие рассказа - и Толстой стал набрасывать идею повести, где протагонист, допустим, вздорная барыня, пока не овдовела, а Герасим - тот самый, позабывший собаку, только чуть более разговорчивый. В это время Тургенев уже был очень болен, он умирал, страдал, каялся. В 1883 году - смерть Тургенева. И Толстой стал набрасывать статью "На смерть Ивана Сергеевича". Но затем углубился в повесть, вывел её на общечеловеческий уровень.
*******
Страдания Головина в финале - это Страшный Суд. Агонизирующий грешник сам себя приговорил гореть в аду. И с трудом понимает, КТО его помиловал, и чьими устами. Вот как это записано:
"Вдруг какая-то сила толкнула его в грудь, в бок, ещё сильнее сдавила ему дыхание, он провалился в дыру, и там, в конце дыры, засветилось что-то. С ним сделалось то, что бывало с ним в вагоне железной дороги, когда думаешь, что едешь вперёд, а едешь назад, и вдруг узнаёшь настоящее направление.
— Да, всё было не то, — сказал он себе, — но это ничего. Можно, можно сделать «то». Что ж «то»? — опросил он себя и вдруг затих.
Это было в конце третьего дня, за час до его смерти. В это самое время гимназистик тихонько прокрался к отцу и подошёл к его постели. Умирающий всё кричал отчаянно и кидал руками. Рука его попала на голову гимназистика. Гимназистик схватил её, прижал к губам и заплакал.
В это самое время Иван Ильич провалился, увидал свет, и ему открылось, что жизнь его была не то, что надо, но что это можно ещё поправить. Он спросил себя: что же «то», и затих, прислушиваясь. Тут он почувствовал, что руку его целует кто-то. Он открыл глаза и взглянул на сына. Ему стало жалко его. Жена подошла к нему. Он взглянул на неё. Она с открытым ртом и с неотёртыми слезами на носу и щеке, с отчаянным выражением смотрела на него. Ему жалко стало её.
«Да, я мучаю их, — подумал он. — Им жалко, но им лучше будет, когда я умру». Он хотел сказать это, но не в силах был выговорить. «Впрочем, зачем же говорить, надо сделать», — подумал он. Он указал жене взглядом на сына и сказал:
— Уведи... жалко... и тебя... — Он хотел сказать ещё «прости», но сказал «пропусти», и, не в силах уже будучи поправиться, махнул рукою, зная, что поймет тот, кому надо."
Это очень глубокий абзац, нам его не понять. Те слова, что кажутся нескладными, здесь самые точные и значимые. Странная рекурсия и невнятность нарратива здесь более чем уместна. Толстой постиг догматы веры, их истинный, экзистенциальный смысл.
********
Три дня агонального крика собственной психикой воспринимаются, как три тысячи лет в аду. Лишь в конце исстрадавшегося грешника помиловал Сын. Он проявил волю и пробился к нему сквозь мрак. Затем удар в грудь - это Архистратиг избавил мученика от животной жизни, от змеиных корчей. Слёзы Сына и Матери позволили распахнуть врата рая. Достоевский говорил не так. Его "слезинка ребёнка" никак не влияет на гармонию мира. Дети всё время хнычут. Но Господь не слышит, когда жалеют себя. Он слышит плач о других. Он слышит, если ребёнок оплакивает - тебя, у твоего смертного одра, отринув страх, стыд и отвращение. Он слышит это через резонанс ваших душ. Для того и был сотворён Человек - из недочеловеков. Благословен тот, кто умирает под такие слёзы - пред ним открывается светлый портал, а не мрачная бездна. Одна такая слезинка для Спасителя ценнее, чем все монеты для Харона, чем вопли всех плакальщиц мира, чем рыдания у гроба всех безутешных родственников. И даже ценнее, чем слёзы бодхисаттвы - над умирающей человечностью человечества.
Это древнее благо. Но сегодня оно стало редкой роскошью, редчайшей. А с 2020-х - стало даже невозможной возможностью. Никогда уже этому не бывать.
Journal information