С раннего детства Ярослав Гашек поражал окружающих памятью, интеллектом вундеркинда, страстью к хохме. Но почти полжизни он бегал от полиции или сидел за решёткой. Гашека можно назвать одним из самых известных арестантов. Не счесть его произведений, и не счесть его грехов и преступлений. "Этот Гашек мог бы стать писателем или депутатом, поехать за границу, сделать карьеру. Ан нет - пошёл по кривой дорожке!" - Ворчали окружающие. "Но ведь Гашек и стал знаменитым писателем, депутатом, и пять лет жил за границей, поднявшись от ничтожного военнопленного до мэра города!" - Возражал им один редактор. Окружающие отмахивались: "Вот это и есть кривая дорожка, отстань!"

ИСПРАВИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ
Ярослав Гашек был человек нездоровый и порочный. Невозможно было с ним рядом находиться. "Гашека надо посадить в тюрьму, только тюрьма его исправит!" - Говорили окружающие. Так и произошло. В 1897 году 14-летний Ярослав набрал булыжников и разгуливал с толпой антигерманских демонстрантов. Его арестовали и приговорили к расстрелу. Но убивать такого сопляка было как-то неловко. Из-за тиреоидной недостаточности Ярик выглядел сущим младенцем, вдобавок сыпал цитатами из Писания. Начальник, покрутив ус, велел ему написать объяснительную, что, дескать, не камней набрал бить витрины, а купил минералы для школьной коллекции у пана аптекаря, и нёс их к пану учителю, случайно оказавшись в толпе демонстрантов. Мальчик всё написал, хорошим почерком.
Судья так умилился, что заменил расстрел на ссылку, и пнул Гашека на улицу. Пан учитель так умилился, что пнул вундеркинда прочь из школы. Пан аптекарь тоже умилился и взял мальца к себе, пнув его продавать эфир и опиум от кашля. Пинки правосудия исправили Гашека так, что он стал профессиональным бродягой, революционером, анархистом, мошенником, агитатором, а чуть погодя - военным дезертиром, перебежчиком и массовым убийцей. Справедливость восторжествовала. В мирное время Ярослав учинял простые дебоши, попадал за решётку или в дурдом, а когда выбирался, описывал свои похождения в юморесках, чтобы затем пропивать гонорары и снова устраивать дебоши. Окружающие ворчали, что после каждой отсидки Гашек ведёт себя всё хуже, а после дурдома - делается полным безумцем. И требовали арестовать его и посадить в тюрьму или хотя бы в дурдом.
БРАВЫЙ ВОЯКА
В военное время Гашек орудовал оружием. Но сперва он стал борзописцем. Сочинял Гашек много: шутливые истории, гонзо-репортажи, фейковые новости, газетные утки. Он так наловчился лгать, что окружающие ворчали: надо бы этого Гашека посадить, пусть научится правде! До войны он опубликовал около тысячи текстов, будто блогер или стендапер, только сто лет назад. Окружающие читали, смеялись и говорили, что Гашека надо проучить гашеткой, пусть пуля в лоб его жизни научит. И вот, к радости окружающих, началась война. Все тогда радовались войне, особенно славянские комитеты. В 1915 году Гашека мобилизовали, чтобы украсил собою полк, ведь он был многократно судимый и психованный, больной микседемой алкоголик, невменяемый суицидник, смутьян и бродяга. И этот ловкий газетчик так выступил на призывной комиссии, что на фронт отправился в арестантском клоповнике, как уклонист и безумец. А воевал он так браво, что при первой возможности (в сентябре 1915) сдался в плен к русским. В плену оказалось ещё интереснее. Гашек содержался в концлагере под Киевом и под Самарой, но чаще - в холерном бараке, где едва не помер во время эпидемии тифа.
Таким образом, талантливый писатель и остроумный человек, способный зарабатывать пером, полжизни провёл в казённых домах на баланде, падая всё ниже и ниже, а другие полжизни бродил по забегаловкам, где его спаивали кабатчики и кореша. Окружающие судачили, что Гашеку поделом, правильно, так, мол, и надо обращаться с талантливыми рассказчиками. В газетах печатали заметки, что Гашека на войне взорвали, повесили, расстреляли, четвертовали или съели. Или что он сам - взрывает, вешает, расстреливает, четвертует и ест человечину. Окружающие ворчали, что это уже никуда не годится даже для Гашека: его надо поскорее арестовать, убить и запретить упоминать.
КАРЬЕРИСТ ДО ГРОБА
А Гашек тем временем изворачивался, чтобы выжить и даже подняться из грязи в князи. Опытный трепач, он быстро становился пропагандистом при должности - если не хлебной, то ячменной. Гашек служил чехам (оказывается, в России 1910-х была огромная диаспора чешских военных туристов). Гашек служил русским, украинцам, немцам и евреям, белым, зелёным и красным. И у всех окружающих вскоре созревало желание его угробить - приходилось линять. В 1918 году Гашек слинял от преследований в РКП(б) и вскоре стал комиссаром, "беспощадным к врагам революции". Постреливал, попивал. Был комендантом Бугульмы и наворотил там дел. В Иркутске стал членом горсовета и купил там дом. В 1920 году он снова заболел тифом, и стал совершенно невменяемым. От преследований он слинял обратно в Чехию, под предлогом строительства разрушительной мировой революции.
Но на родине Гашек агитировал недолго. Инфекции, тюрьмы и прочие мытарства разрушили его организм. Он страдал сосудистыми и обменными заболеваниями. Дромомания, алкоголизм, ожирение, депрессия довершили дело. Пациент умер 3 января 1923 года, не успев надиктовать очередную книгу про Швейка.
АРЕСТАНТСКОЕ ЕДИНСТВО
За решёткой полно предателей. Задолго до решения суда ищут основания для унижения, дискриминации, кастовости. Арестанты играют в дознание, прокуратуру, суд, стараются найти виноватее себя. Вертухаи играют в арестантов, в пленников распорядка, обмирают от страха перед начальством или жалобщиком, томятся на продоле без курева и матраса, завидуя арестантам. Сплачиваются лишь те лишенцы, кого нынешняя конъюнктура повелевает считать дном социума.
Когда солдат Швейк попадает в тюрьму, один разбойник сидит в сторонке, чураясь политических. Гашеку тоже пеняли сокамерники:
- Что же ты, такой весь гладкий, а попал в камеру к ворам? Значит, ещё хуже нас! Знаем-знаем таких.
- Сажали и генералов, министров, королей. Даже императоров держали в кандалах! - Отбивался Гашек. И рассказывал истории про великих узников.
- Что же тебя, такого умного, а закрыли с дураками в психушку?
- Здесь пускали слюни господа поумнее меня: профессора, доктора, академики. В дурдоме торчали настоящие гении! А со временем там окажутся все по-настоящему умные люди. - Отвечал он. И рассказывал какой-нибудь анекдот про сумасшедшего профессора.
Вопреки усилиям тюремных властей провоцировать рознь (по принципу "разделяй и властвуй"), многие арестанты инстинктивно тянутся к единению, человечности, дружбе, эмпатии. Когда 14-летнего Ярослава втолкнули в камеру, полную злобного зверья, кто-то заметил, что он похож на портрет Иоанна VI Брауншвейгского: "Глазами зыркает, как младенец Янек Брауншвейг! Но держится браво..." Его так и окрестили: Бравый Брауншвейг.
Гашек тоже сочувствовал узникам, простым или знаменитым, слушал чужие истории и сочинял свои. Больше всего он сопереживал Иоанну VI, несчастному ребёнку, которого вынудили расти в тюрьме, а затем зарезали, как свинью. Ярослав иногда заявлял, что и он - потомок генералиссимуса Антония Брауншвейга: бедный отпрыск опального семейства и гордый наследник русских царей. Страдая в темнице, мистификатор и мошенник "Янек Брауншвейг" придумал себе психотерапевтический образ "Бравый Йозеф Швейк".

ОН ВОВСЕ НЕ БРАВЫЙ ШВЕЙК
При честном анализе литературных произведений герменевта всегда ожидает засада.
Во-первых, обнаружится "скелет в шкафу": страдания, жертвы, насильственная смерть, репрессии. Литературный цех и судьбы поэтов полны мерзостей. Поэтому нет смысла сохранять лирический тон, избегая натурализма.
Во-вторых, в текстах всегда есть неточности, ложь, фальшь, нестыковки. Литературная критика - лицемерие, театр на пуантах. Поэтому нет смысла сохранять серьёзный тон и убедительность доказательств.
В-третьих, всякая нить расследования наткнётся на узелок. Рассудок выстраивает версию логичную, со множеством опорных точек. Но она разваливается от какого-то факта, мелкого и сомнительного, от конфуза или анахронизма. И виновата не сама версия, а небрежность и засекреченность источников, ложность умозаключений авторов. Поэтому нет смысла копать глубоко и тщательно.
В-четвёртых... Продолжим в другой раз. Поэтому не надо писать честных научных расследований, корректных статей, длинных книг. Надо писать твиты, дзен-посты, сочинения. Надо сочинять отсебятину. Так все и делают!
Действительно, может показаться, что "бравый Швейк" - это воспитанный в мрачной камере дикарь Брауншвейг, который выбрался на волю и ведёт себя недоумком, но с достоинством. Знал ли Гашек русского императора? Конечно. Эрудит и полиглот, он ещё до войны знал русский язык и культуру. Русский пленник и агитатор, он отлично узнал жизнь и географию России, которую прошёл от западных границ до Владивостока. А как советский комиссар, он узнал русских монархов, и пожелал им всем тюрьмы и смерти.
Засада здесь в том, что Гашек написал "Швейка" задолго до войны. Анахронизм! И он называл своего персонажа не "бравый солдат", а "добрый вояка":
Dobrý voják Švejk a jiné podivné historky - 1912.
Dobrý voják Švejk v zajetí - 1917.
Osudy dobrého vojáka Švejka za světové války - 1921-1923.
На многие языки эпитет dobrý переводится именно как "добрый":
El buen soldado Švejk
The Good Soldier Švejk
Доживљаји доброг војника Швејка у светском рату
Приключенията на добрия войник Швейк през Световната война
Но в некоторых языках эпитет dobrý переведён как "бравый":
Les Aventures du brave soldat Švejk
Der brave Soldat Schwejk
Приключения бравого солдата Швейка
Однако они не тождественны. Русское "бравый" = смелый, храбрый, упрямый. В чешском ему соответствует слово statečný (статный) = brave, valiant, courageous, gallant, bold, plucky. А dobrý так и переводится: добрый, годный, справный. В фильме "The Good, the Bad and the Ugly" они все бравые черти, но добрый - только Иствуд.
На русский язык книгу Гашека сперва перевели с немецкого. И закрепилось словосочетание "бравый солдат" (brave Soldat Schwejk). Его же использовали и при переводе с чешского, которое сделали всего через год (а годы были нэпманские, коммерческие):
1926—1928 — «Приключения бравого солдата Швейка», ч. 1—4. Переводчики с немецкого: Герберт Августович Зуккау и Алиса Германовна Зуккау (фон-Витте).
1929 — «Похождения бравого солдата Швейка», ч. 1. Переводчик с чешского: Пётр Григорьевич Богатырёв, богемист, профессор.
Что же делать? Верить бэконовской интуиции. Всё научное знание базируется на вере в достоверность и убедительность. В науке всюду верования, ложь и самоотрицание: что сегодня считается доказанной истиной, завтра - спорные, сомнительные, устаревшие домыслы.

ОБРАЗ СОЗДАЛ ХУДОЖНИК
Есть ещё одна засада. Облик солдата Швейка создал не Гашек, а художник. Опять внутренний скептик разрушает версию "Брауншвейга"! Но скепсис - это такой же шаткий и легковесный аргумент, что и карточный домик умозаключений герменевта. Отсутствие данных - не означает отсутствия факта. Художник Йозеф Лада (Josef Lada, 1887-1957) был странный человек. В шестимесячном возрасте он якобы напоролся на сапожный нож отца и потерял один глаз. Однако стал художником-графиком со своеобразным стилем, лаконичным и остроумным. Какой-нибудь футурист-примитивист. Вдобавок Лада написал множество сказок и детских книг. Этот плодотворный карикатурист нарисовал около 400 картин и 15 000 иллюстраций. Только для Швейка он сделал 1339 рисунков. Отталкивающих, но по-своему точных.
Факт в том, что Ярослав Гашек и Йозеф Лада были друзьями, коллегами, и до Первой мировой войны некоторое время жили вместе. Следовательно, разговаривали много и по душам, дымя и смачивая глотку. И Лада имел возможность насмотреться, наслушаться, а затем воплотить в иллюстрациях облик Гашека и его внутренний мир.
https://cs.wikipedia.org/wiki/Jaroslav_Hašek
https://cs.wikipedia.org/wiki/Josef_Lada
Я также изучил историю Иоанна Шестого Антоновича, этого несостоявшегося остзейского генерала. История по-своему ужасная и поучительная.
И чем больше я углублялся в свою саркастическую мистификацию (начало которой дала случайная догадка на основе рифмы), тем больше обнаруживал доказательных корреляций. И тем больше я укреплялся в выводе, что сходство Швейка и Брауншвейга неслучайно. Художник намеренно пародировал портреты августейших особ - он даже помещал Швейка в картуш. Йозеф Лада был сильный гештальтист, художник-самородок. Он учился рисованию в Праге, созерцал классические портреты, был писателем-интеллектуалом, и конечно, соображал, что к чему.

И тем больше я чувствовал трагедию узника Ивана Брауншвейга. Это был породистый прибалтийский блондин, и никакой не император, а ребёнок-маугли. Больше двадцати лет он томился в мрачной камере, придавленный и стенами, и тёмной, трусливой ложью. Надеялся на освобождение, пытался полюбить вертухаев и паучков, пока не притерпелся и отупел. Его лишили не только свободы и сана, но элементарной человечности, присутствия родных и товарищей, лишили памяти, общения, речи и даже имени. Странно, что он вообще был способен говорить и мыслить. "Свободное" население Руси тоже подвергли арестным санкциям: всем приказали забыть имя императора (причём нарушителей жестоко карали), и даже изъяли монеты с изображением Иоанна VI. Взглянуть на "безымянного колодника" из обезьяньего любопытства приехал Пётр III, затем Екатерина II. После этого условия лишь усугублялись. Им не понравился его внешний вид. (Следует знать: судьи, тюремщики, врачи желают, чтобы контингент хорошо выглядел. Они большие эстеты. Поэтому опытные арестанты перед судилищем долго и нервно наводят марафет. Даже мажут щёки зубной пастой и кровью.)
В самый разгар лета, 5 июля 1764 года, блогер Мирович и тролли учинили "освободительную" провокацию. А доблестные стражники, спасая страну, честь и своего подопечного, немедленно зарезали Иоанна. Якобы они имели секретную инструкцию. И якобы Мирович об этом не догадывался. Подобных смертоносных "освобождений" в истории были миллионы. Далее "колодника" освежевали и скормили псам, другой мясник четвертовал освободителя, троллей подвесили вялиться, а убийц упрятали под землю, делать копальхен. Каннибализм в то время принимал весьма парадоксальные формы.

Говорят, "безымянный колодник" всё помнил и упорно именовал себя "государством". Двуногие бывают поразительно упрямы.
Journal information